Самое интересное, что одной фразой на вопрос «что такое полароид» ответить ни у кого не получится. Потому, что это гораздо глубже, чем моментальный фотоаппарат, очки, оптика, или имя брэнда. Это, черт побери, готовый бестселлер. Связан он с именем реального героя своего времени. Поэтому мы не пожалеем много букв, а вы, уж поверьте – не пожалеете потраченного времени.

Попадись биография этого героя толковому режиссеру, фильм просто взорвал бы кассы. Кстати, надеемся, что мэтры когда-нибудь сподобятся, там все, как они любят. Кириллицей, кстати, мы «полароид» тоже не зря написали. Понятие  давно уже стало интернациональным. И слава его, как и в случае с Беатрикс Киддо, идет далеко впереди.

А началось все даже не с женщины, хотя и тут, как и в любом бестселлере, замешана женщина. Капризная женщина, трех годов от роду, фоткалась на бережку с папой. И спросила: «Пап, а почему надо ждать фотографию долго? Я хочу сейчас». На дворе, меж тем, стоял 1943 год. Взгляд папы на секунду остекленел, и в гениальной голове его звонко щелкнула очередная гениальная идея. С этого момента и началось то, что вы привыкли ассоциировать со словом «полароид».

Брэнд же Polaroid случился гораздо раньше: лет так, на десять. Но началось все тоже не с него. И даже не с того, как в 1880 годах из России (гусары, мааа-лчать!) эмигрировали в страну Заходящего Солнца и развитого капитализма супруги Соломоновичи. Да, след России и богоизбранного народа в нашей истории тоже есть, и он обозначил себя ровно через поколение. Вот на этом-то месте и пора ввести в повествование американского внука четы Соломоновичей.

Знакомьтесь. Наш герой. Эдвин Герберт Лэнд. Тот, благодаря кому вы еще в детстве (а может, и не в детстве, а может, и не вы, но тем не менее) даже не задавались вопросом, что такое полароид. А задавались вопросом, где б его достать. А спустя десятилетие – куда бы его девать. Тот, благодаря кому мы ежедневно купаемся в лучах славы Polaroid, производящего качественные очки и специализированные линзы. А наши счастливые покупатели ежедневно купаются в лучах Солнца, без вреда для зрения.

Для Эдвина же все началось с раннего детства. Уже тогда его привлекали забавные стекляшки и калейдоскопы, а тем более – их внутренности. В дошкольном возрасте он собственноручно разобрал домашний фонограф, за что немедленно отхватил от папы крепких люлей.

Папа не догадывался, что фонограф пал первой жертвой во имя науки. Зато сыночка урок усвоил прочно во всех смыслах. Он приобрел жгучую страсть к экспериментам, и никогда не мог усидеть ровно на пятой точке, пока не доведет начатое до конца. На совесть было вбито, очевидно.

В школе Эдвин совершенно от души залипал на физике. Как он сам сознался в мемуарах, особенно его забрало, когда на уроке показали фокус с получением радуги через призму. Именно тогда 13-летний оболтус дал себе слово, что поставит на уши оптическую науку и имя его загремит по континенту. Возможно, и тут была замешана женщина, к примеру, равнодушная соседка по парте. Но кто ж в 13 лет в этом сознается?

Так или иначе, Лэнд твердо уперся в реализацию своего немелкого проекта. Для начала он был отправлен в Гарвард и не то, чтобы за одну лишь мечту и успехи. Просто родители, имеющие фонограф и еврейских предков – по определению не могут быть бедными.

Однако, Гарвард Эдвину не задался и он решил поторопить Вселенную. Уехал в Нью-Йорк и там-то решил своими силами реализовать прорыв века: бюджетный оптический материал для отсечения ярких бликов. Кстати, он это еще в Гарварде и придумал. Просто тупняк с прочими предметами, не касающимися его мечты, выводил шибко шустрого студента из себя. Ну, и из графика реализации Покорения Мира, естественно.

Разумеется, гарвардский бомонд этого не оценил и не понял. Поэтому в Нью-Йоркских учреждениях науки Эдвина с караваем никто не ждал. «Ну и пожалуйста» – мысленно сказал Лэнд и чтобы проводить опыты, лазал в Колумбийский университет ночами через забор. А дни проводил в библиотеках, благо оттуда его никто не гонял. Короче, развил кипучую деятельность в одно лицо и назло гонителям.

С Лэндовским упрямством и тощим бюджетом это быстро дало всходы, блестящие во всех отношениях. Если перевести на общедоступный язык, все шло к тому, что упираться в выращивание здоровенного поляризующего кристалла – долго и дорого. Надо брать количеством (много маленьких кристалликов). Упрямством (натыкать их на полимерную пленку). И изворотливостью (крутануть их магнитным полем). Дешево, сердито, а главное – работает. Даешь восторги, лавры и цветы!

Но прорыв прорывом, а без денег и связей  с лаврами (да и вообще монетизацией открытия) возникли проблемы. Эдвин переключил мозги на сметливость, и вспомнил, что в Гарварде не все преподы были упырями. Джордж Уилрайт, к примеру, очень ничего был мужик, с мозгами, пониманием, а главное – при деньгах. Лэнд немедленно отыскал Уилрайта и принялся убалтывать его с утроенной энергией.

То ли Лэнд был чертовски убедителен, то ли Уилрайт оказался и впрямь преподом с тонким деловым чутьем. Но уже в 1932 году на фоне гигантов оптической индустрии бодро заторчала никому не известная крошечная компания. Компания носила внезапное название «Land-Wheelwright», над которым современные маркетологи, работай они в ту пору, просто надорваллись бы со смеху.

- Как открытие твое называть-то будем? – резонно спросил Лэнда Уилрайт, прикидывая в блокноте убытки

- Эпиболлипол! – гордо заявил Лэнд, имея в виду прямой перевод с греческого «плоский поляризатор». Как и все гении, он мыслил выше и не теми масштабами.

Уилрайт сделал сложное лицо. Члены некрупной команды «Land-Wheelwright», кто попроще, неприлично заржали. Лэнд рванул, было, рубаху, но быстро понял, что нового инвестора искать – время тратить. Это вообще хорошо, когда гениальность не сносит из мозгов житейскую сметку.

В итоге было решено, что нечего выпендриваться. Раз поляризуем – пусть будет Polar, а «id» - это латынь и вообще солидно. Вышло звонко, стильно, модно и молодежно: Polaroid. Эдвин побурчал и согласился, деваться ему особо было некуда.

Дела у фирмы изначально пошли так себе. Первым делом было решено протолкнуть изобретение в автопром, но там к инновации отнеслись прохладно. Зато очки с поляризационным фильтром зашли настолько неплохо, что даже промышленный гигант Kodak заинтересовался, мол что такое полароид, подать его сюда. На новоявленных изобретателей свалился нехилый заказ, а Kodak обогатился первосортными поляризационными объективами для техники.

Воодушевленный Эдвин немедленно родил новую идею технологии для просмотра стереоскопического кино. Кто не понял – это то, что сейчас принято называть 3D. Идею эту Polaroidовцы наши потащили не куда-нибудь, а сразу в Warner Brothers. После Kodak-то. Жаль, что там они нарвались случайно на Гарри Уорнера. Вяло глянув на изобретение, Уорнер заявил «ну и чо?» и отослал огорченных изобретателей восвояси. Возможно, они огорчились бы меньше, если бы знали, что старина Гарри слеп на один глаз. А для понимания фишки 3D их надо как минимум два.

Но тем не менее, благодаря фотикам и очкам, в итоге Polaroid все-же засветился на мировой оптической арене. Современники перестали задаваться вопросом, что такое полароид и кто это вообще такой, и начали покупать. Самое время было ребрендиться. Компания находчиво придумала себе неожиданное имя «Polaroid Corporation».

В ту пору перспектива Второй Мировой войны приобретала все более явственные очертания. Лэнд оказался и тут не менее сметливым, чем в случае с Уилрайтом, и плотно притерся к министерству обороны. Министерство пригляделось, оценило, и, на Лэнда, посыпался оборонзаказ в количествах, далеко превышающих планируемые.

Ночные прицелы, перископы, бинокли и прочее боевое стекло уже в 1939 году принесли «Polaroid Corporation» больше 200 тысяч долларов. К концу войны бюджет перевалил за 17 миллионов. Что в общем-то, если оторваться от этической оценки, дополнительно свидетельствует о качестве товара. Ибо оборонка плохого никогда не купит – хотя бы в Америке.

Непосредственно после оборонзаказа и окончания войны, на Лэнда и обрушилась слава оптического гения и изобретателя вообще. Министерство обороны и Пентагон готовы были носить его на руках. Сам Роберт Вуд, автор любимого эдвинового учебника по физике, объявил изобретение полароида важнейшим прорывом века.

Тут то, казалось бы, логически наставало время почивания на лаврах и уединения в тихом домике. С одной стороны все так и вышло: презренный металл и предпринимательство наскучили Лэнду. Но изобретательское шило в пятой точке никуда не делось. Именно тогда и прозвучал исторический вопрос, который вы прочитали в начале этой правдивой истории. «Пап. Почему фотку нельзя увидеть сейчас?»

Во имя дочери гений Лэнда не погнушался перевернуть на уши оптическую науку (а заодно и фотопром) вторично. Через три года Эдвин поставил перед обалдевшими товарищами по фирме фотоаппарат моментальной печати.

- Как называть будешь? – спросили товарищи со смесью почтения и подозрительности

- Идите к черту. Пусть будет Polaroid Land 95 – буркнул Лэнд.

- Очень оригинально! – с облегчением выдохнули товарищи.

26 ноября 1948 года (да, вот такой у нас прочный железный занавес) в одном из универмагов Бостона случилось то, что специалисты называют солд-аут. Толком даже не отрекламированную новинку - фотоаппарат моментальной печати Polaroid Land 95 – смели с прилавков начисто. С не меньшим энтузиазмом народ рукоплескал каждой новой модели. А сотрудники Polaroid все меньше беспокоились о будущем детей своих детей.

Увы, на этом блестящий успех Polaroid Corporation исчерпал отведенный Вселенной запас везения. Уперлось все, как всегда, в руководство: совет директоров заявил, что бизнес-стратегия Ленда устарела и вообще пора дать дорогу молодым. Надо сказать, что лэндовская стратегия была, хоть и своеобразной, но работала без перебоев.

Однако коллективный разум оказался сильнее и в 1975 году с должности президента компании его вежливо попросили на место генерального директора. Спустя еще 5 лет ему заявили, что и как гендир он так себе, а в 1982 Лэнд покинул компанию. Сам он ушел, или его ушли – загадка не из сложных, но не будем об этом распространяться.

Вот тут для Лэнда настало время уединения и размышлений о суетности земного бытия. После ухода он прожил еще десяток лет, за которые успел даже основать институт. Но имя его уже не гремело, да и сам он к этому не стремился. В 1991 году 81-летний Эдвин Лэнд тихо ушел в свою Вальхаллу, наказав помощникам уничтожить все его бумаги и заметки.

Однако, пусть рукописи временами и горят, великие дела никуда не денешь. А не признать имя Эдвина Лэнда великим после всех его приключений не смогли даже занудные преподы Гарварда. Они ему сами докторскую степень официально вручили, хотя Гарвард он так и не закончил. Красавчик, не всякий так сможет.

Кроме этого, на счету Лэнда 535 изобретательских патентов. Правительственные награды, которых десятерым не заработать, в том числе знаменитая Медаль Свободы (это, между прочим, одна из высших наград США). Плюс медаль, названная в его честь. Плюс та самая мировая слава, и имя его детища, увековеченное минимум еще на сто лет вперед.

После смерти своего флагмана, кстати,  компания не сказать, чтобы совсем скисла. Но и ничего выдающегося не родила. Ибо не от кого. Дважды ее банкротили, а однажды, в 2010 году – пригласили креативным директором Леди Гагу. Что в общем-то, свидетельствует об уровне безнадеги, царящем в компании. Еще бы Мерилина Менсона позвали. Надо было Трампа приглашать. А так – не помог ни покерфейс, ни новая линейка принтеров. Продали в итоге контору, и даже не за очень большие деньги.

Подразделение Polaroid Eyewear, занимающееся очками, по ходу, предвидело такой поворот. Еще в 2007 году (очевидно, чтобы не доставаться Леди Гаге) оно соскочило в собственность швейцарской компании StyleMark, а затем – в итальянскую Safilo. И там, и там polaroid оставил свой добрый след, и по сей день линзы Polaroid производятся со всем тщанием и соблюдением рецептуры и идей Эдвина Лэнда.

Так что финал этой длинной истории оказался действительно в духе старины Лэнда. Даже после краха материнского брэнда, созданная им технология живет, здравствует и процветает. Процветает именно благодаря своему функционалу, а не раскрученному имени. Вернувшись, между прочим, к тому, с чего когда-то все начиналась – к солнечным очкам. И Polaroid все равно остается на устах, вне зависимости от того, как и на каком языке пишут это слово. Что такое полароид? Это Эдвин Лэнд. А Эдвин Лэнд – это все, что вы только что прочитали. Так что - все просто.